Происхождение дворянского рода Головиных до сих пор является предметом дискуссий в научной литературе. Согласно самой романтической версии – так называемой Головинской легенде - Ховрины-Головины происходят от византийского императорского дома Комнинов, младшая ветвь которого правила в Крыму, а затем перебралась в Великое княжество Московское.

 Противоположного мнения придерживались некоторые представители советской исторической школы. Они утверждали, что основатель рода Стефан Ховра – лицо мифическое, что Ховрины были обычными купцами, и что их фамилия происходит не от искаженного «Комнин», а от русского «ховра», что означает «неопрятный человек».

Компромиссным можно назвать мнение устоявшиеся среди историков, которые занимались темой Средневкового Крыма. Не отрицая происхождения Ховриных от князей Феодоро, они возводили их род к византийской аристократической семье Гаврасов, связанной родственными узами с Комниными и имевшей владения на черноморском побережье. Но и эта, казалось бы, общепринятая в прошлом веке теория, в последние два десятилетия стала объектом критики со стороны некоторых авторитетных византинистов.

Гипотеза о связи аристократического рода Гаврасов, русских Ховриных и князей Феодоро была предложена в конце XIX века Ф. Брауном, который, в частности, писал:

«Основываясь на русских источниках, Ховра - это наиболее вероятная форма, из которой впервые на русской почве образовалась фамилия Ховрин, - При Комнинах в Византии мы находим знатный греческий род Габрас или Гаврас, причем последнее имя по звучанию почти идентично русскому Ховрин. Михаил Габрас (Гаврас) был выдающимся военачальником при Мануиле Комнине. Поэтому нет ничего невозможного в том, что одного из членов этой семьи император назначил топархом Готии и что этот род, в конечном счете, вырос до положения почти независимой династии. [...] Возможно, в будущем появится какой-либо новый материал, который сможет способствовать разрешению этого вопроса" (1)

Предположение Брауна было поддержано А. Васильевым, автором фундаментального исследования «Готы в Крыму», который, однако, предложил несколько другую трактовку.

Он построил свою гипотезу на кратком упоминании в хронике Михаила Сирийца под 1130 годом заговора против императора Иоанна II Комнина, в котором участвовал его брат Исаак. Хроника сообщает, что его участники были отправлены в изгнание (2). Поскольку Исаак некоторое время находился в Трапезунде, чьи правители были известны сепаратистскими устремлениями и оппозицией к династии Комнинов, Васильев предположил, что Константин Гаврас был в числе заговорщиков.

"Исчезновение Константина из наших источников, - писал он, -  может быть объяснено тем фактом, что он был отправлен в изгнание после перехода Трапезунда под власть Византийской империи; поскольку Крым был обычным местом ссылки опасных политических преступников, он был изгнан именно туда. Эта гипотеза может объяснить дальнейший ход событий. Гаврас, несомненно, принес в Крым врожденную склонность всей его семьи к борьбе против Византии. Возможно, он добился в Готии значительного влияния. Когда в конце правления слабых и бесталанных императоров династии Ангелов ему представилась такая возможность, он, по-видимому, встал на сторону Трапезунда, своего родного города, в борьбе за свободу, за которую боролись три члена его семьи" (3).

Это натянутое построение уязвимо для критики. Во-первых, Константин Гаврас, который родился в конце XI - начале XII века вряд ли мог дожить до "конца правления императоров династии Ангелов" (начало XIII века), как о том пишет Васильев. Во-вторых, слишком уж далек путь от сосланного изгнанника до правителя целой области Империи. Наконец, в-третьих, из гипотезы Васильева совершенно непонятно почему установившие свою власть и провозгласившие независимость Гаврасы "встали на сторону Трапезунда, своего родного города", если там с 1204 года правили Великие Комнины, враждебно настроенные по отношению к семье Гаврасов.

Гаврасы могли появиться в Таврике не в XII, а в XIII веке, после захвата Константинополя латинянами и распада Византийской империи. Трапезунд – политических центр Гаврасов– стал столицей нового государства во главе с принцами из династии Комнинов. Обращает на себя внимание тот факт, что в годы существования империи Великих Комнинов (1204-1461 гг) никто из Гаврасов не пользовался влиянием в Трапезунде.

По мнению А. Саввидеса, в 1204-1208 годах представитель рода – Феодор II Гаврас был полу-самостоятельным правителем черноморского города Амис.

«Феодор II Гаврас должно быть был способным правителем и дипломатом, поскольку ему, по всей видимости, удалось достичь успеха в сохранении нейтралитета во время жестокой войны между Феодором I Ласкарисом из Никеи и Давидом с Понта в 1204-1207 годах», - пишет он (4).  С 1208 года его имя не встречается в исторических источниках. В книге «Загадка княжества Феодоро» мы с Михаилом Автушенко предположили, что после перехода Амиса под власть Никеи, именно его Великие Коминины могли направить в почетную ссылку в Таврику в качестве правителя своих владений на полуострове, так как появление его в Трапезунде было слишком опасным для молодого императора Алексея. Однако, это лишь предположение, которое нуждается в доказательствах.

Гипотеза Брауна и Васильева получила широкое распространение, как в отечественной, так и зарубежной историографии. С некоторые оговорками ее приняли Н.В. Малицкий (5), А.Л. Якобсон (6), Э. Брайер (7), О.И. Домбровский (8) Т. М. Фадеева (9) и многие другие авторы.

С критикой «легенды о Гаврасах» выступил в 1990-х В.П. Степаненко (10). Еще раз проанализировав теорию Брауна и Васильева, он с осторожностью отметил: «Никаких сведений о происхождении князей Феодоро в настоящее время нет. Поэтому и утверждение об их принадлежности к роду Гаврасов пока не более, чем гипотеза, нуждающаяся в доказательствах» (11). В противовес мнению о византийском происхождении правителей Феодоро, В. Степаненко выдвинул другую версию о том, что они были местными уроженцами не слишком знатного происхождения (12).

Степаненко поддержал австрийский византинист Х.Ф. Байер, который в своей монографии попытался доказать черкесское происхождение правителей Феодоро (13).  Авторитет иностранного ученого оказался столь высок на постсоветском пространстве, что его предположения многими были приняты a priori как не нуждающиеся в доказательствах (14). Результатом стало появление новой мифологии, основанной на культе личности, противником которого выступал покойный австрийский ученый.

Между тем основа гипотезы Х.Ф. Байера еще более шаткая, чем у Васильева. Кроме тиражируемых в научных трудах исторических недоразумений вроде путаницы готов – жителей крымской Готии и гетов – адыгов и ошибочного причисления к правителям Феодоро зихского (черкесского) князя Уздемороха (15), сторонники черкесской версии, как правило, оперируют двумя аргументами:

1)  Смерть в 1435 году в Трапезунде некоего Иоанна Черкеса
2) Прозвание представительницы мангупского княжеского дома Марии «черкешенкой» в Молдаво-немецкой летописи (1502).

Что касается Иоанна Черкеса, то нет ровным счетом никаких доказательств, что он был связан с правителями Феодоро. Как предположил на основании косвенных данных Х.Ф. Байер, Иоанн, старший сын мангупского князя Алексея, умер в Трапезунде. Возможно, в честь его смерти византийских ритор Иоанн Евгеник написал горестную монодию. Но сам умерший в монодии не называется по имени и адресация ее Иоанну Мангупскому лишь предположительная (16). Поскольку человек, которому посвящена монодия и дата ее написания неизвестны, вряд ли можно считать доказанным, что это был Иоанн Черкес, запись о смерти которого сохранилась под 25 июня 1435 года в синаксаре монастыря  Георгия Перистериота близ Трапезунда. Аргументы вроде того, что мы не знаем других знатных Иоаннов, которые бы умерли в Трапезунде в 30-е годы XIV века, не являются весомыми, так как наши данные об аристократии империи Великих Комнинов этого периода очень скромные.

Сам Евгеник нигде не называет умершего «черкесом» и не сообщает каких-либо фактов, которые бы позволили отождествить двух этих людей.  Известно, что византийский ритор был дружен с семьей мангупского князя Иоанна. В таком случае, если Иоанн Черкес и есть Иоанн Мангупский, то Евгеник должен был бы отреагировать на одновременную смерть некоего Николая Черкеса – возможно сына или брата Иоанна -  но упоминаний о втором умершем (погибшем?) мы не находим в монодии адресованной, как предполагают, Иоанну Мангупскому.

Еще меньший исторический вес имеет прозвание жены Стефана Молдавского Марии «черкешенкой» в Молдаво-немецкой летописи. Эта летопись была написана на немецком языке в 1502 году и содержит события 1457-1499 годов. Хранится в единственном списке в государственной библиотеке Германии в Мюнхене.

Дословно отрывок, к которому нас отсылает Х.Ф. Байер, звучит следующим образом:

В том же самом году (1472) в месяце сентябре 14 дня привезли воеводе Стефану княжну из Мангупа по имени Мария; она была черкешенкой, и он имел с ней двух дочерей (17).

По мнению Т.М. Фадеевой информированность автора летописи в семейных делах молдавского господаря весьма сомнительна (18). При этом сторонники «черкесской гипотезы», в большинстве своем, зачастую просто игнорируют тот факт, что в итальянских и русских документах мангупских князей неоднократно называют греками.

Перечислим эти свидетельства:  

1) Средневековые генуэзские хронисты в рассказе о захвате князем Феодоро Алексеем крепости Чембало в 1433 году единодушно пишут о его греческом происхождении.

Иоанн Стелла: „Крепость Чембало ... с помощью неких греков, жителей города (?) этой крепости, после заговора передана была под власть некого знатного человека греческого происхождения, который обычно государь де Лотедоро называется, и носит собственное имя Алексей" (19).

Фольетта пишет, что жители Чембало передали город кому-то «греку Алексею, правителю Теодоро». Джустиниани: «в руки одного знатного грека по имени Алексей, владетеля Феодоро» (20).

2) В кафинской массарии под 1455 годом другой правитель Феодоро – Олубей назван «греком Олубеем из Феодоро» (21).

3) В первой половине XVI века мы встречаем в Москве в качестве послов Османского султана Феодорита Камала и Скиндера (Александра), о которых известно, что они «из рода мангупских князей и сами князья». Формуляры посольского приказа называют их греками (22).

4) В житии Святого Кассиана Учемского (+1502) сообщается, что в миру он носил имя князя Константина Макнувского: «Сей убо пр. Касиян роду убо от великаго и стараго Рима царствующаго града нарицаемого амория…родство и господство имея княжения своего глаголемо от Макнува». Еще в конце XIX века Ф. Брун предположил, что поскольку города Макнув (в других вариантах Манкув или Мавнук) нет ни в Италии, откуда прибыл Константин, ни в «Амории» - Морее на Пелопоннесе, то это искаженное русским книжником название Мангуп. И таким образом Кассиан происходил из рода мангупских князей (23).  Если принять гипотезу Бруна, то Житие Кассиана Учемского – еще один источник, свидетельствующий о греческом происхождении князей Феодоро, так как оно говорит «о преподобном отце нашем князе Константине Манкувском, римлянине-греке» (24).

Конечно, можно учесть аргумент Самира Хатко о том, что в средневековых источниках греками часто именуют представителей любых народов, исповедующих византийское православие. Но, все же, соотношение источников явно не в пользу черкесской версии. Если князья Феодоро и были черкесами, то это требует более серьезных доказательств, чем те, которыми мы сегодня располагаем.  

Теперь, когда мы поняли, что черкесское происхождение мангупских князей не есть доказанный факт, а лишь рабочая гипотеза, попробуем критически проанализировать Головинскую легенду, устанавливающую связь между правителями Феодоро и московскими Ховриными.

* * *
История появления рода Ховриных в Москве столь же загадочна, как и история правившей в Феодоро династии. Бархатная книга (Родословная книга князей и дворян российских и выезжих) сообщает:

«Род Ховрин, писаны по Ионине памяти Третьякова. К великому князю Василию Дмитриевичу прииде Князь Степан Васильевич и сын его Григорей с своей вотчины из Суздака, да из Кафы» (25).

Эта разрядная книга, содержащая официальные генеалогии российского дворянства, была написана в 1687 году и напечатана в 1787 году в типографии Новикова. Она ссылается на более ранние данные, а именно на родословие, составленное Ионой Третьяковым – одним из представителей ховринского рода. Он жил в XVI веке и умер между 1555 и 1568.  Показательно, что в этом тексте вотчиной Стефана Ховры называются только Судак и Кафа, но нет никаких упоминаний о Мангупе.

Но судя по всему, существовало несколько разных манускриптов Бархатной книги. П. Кеппен ссылается на рукописную версию (хотя ему была известна и печатная, опубликованная Новиковым), которая сообщает, что князь Стефан Васильевич при великом князе Дмитрии Донском приехал из «Судака, да из Мангупа, да из Кафы. От его сына Григория Ховры, пошел род Ховриных и Головиных, а от них Грязные» (26).

Таким образом, временной промежуток, в который Ховрины появились в Москве, оказывается очень широким от 1363 года – начало правления князя Дмитрия Донского, до 1425 года – года смерти его сына Василия Дмитриевича. Все же большинство свидетельств относят это событие к рубежу XIV-XV веков.

Согласно родословной, написанной П.А. Головиным в середине XVII века, датой прибытия назван 1391 год (27). Это же дату приводит российская родословная книга князя П. Долгорукова (28). Автор работы, посвященной эпиграфическим памятникам Мангупа, Н.В. Малицкий со ссылкой на Н. Головина относит прибытие Стефана Ховры в Москву к 1399 году (29), В.Г. Васильевский к 1402 (30).

По мнению А.Васильева, предпочтительней кажется дата 1391 год. В 1387 году согласно договору с татарами после окончания Солхатской войны, генуэзцы окончательно закрепили за собой контроль над Судаком с окрестностями и приморской Готией. Поражение в длительной войне с генуэзцами и нажим татар могли заставить князя Стефана искать убежища в Москве.

Возможно связать эмиграцию князя Стефана и с другими событиями. В 90-х XIV годах Таврика оказалась в центре боевых действий между золотоордынским ханом Тохтамышем и его противником Тамерланом. Многие крымские города были разрушены. Из сказания греческого иеромонаха Матфея о городе Феодоро мы знаем, что Мангуп в 1395 году лежал в руинах и был необитаем. Если Стефан действительно был правителем Феодоро, то разгром княжества и разрушение его столицы могли быть причиной бегства на Русь.

В переписке со мной М. В. Соловьев, автор генеалогии Ховриных-Головиных, настаивает на их появлении в Москве в 70-х годах XIV века, привязав его к началу строительства московского Ново-Симонова монастыря, ктиторами-покровителями которого были Ховрины (31).  Такая версия тоже имеет право на существование, хотя большинство документов говорит о более поздней дате. Но принятие датировки М.В. Соловьева с большой долей вероятности лишает валидности единственный источник, который устанавливает связь между Ховриными и князем Феодоро Алексеем (ок. 1403-ок.1444), так как не позволяет считать его сыном Стефана Ховры в связи с большим временным разрывом. Если М.В. Соловьев прав, то это, по нашему мнению, весомый аргумент в пользу сурожско-купеческой версии происхождения Ховриных.

Хотя Бархатная книга и другие головинские источники называют Стефана князем, сами Ховрины не имели в Москве княжеского достоинства. На это указывал еще П.В. Долгорукий в цитированной нами выше работе.

Обратил внимание на данный факт и дореволюционный историк И.Е. Забелин, отметивший, что родоначальник Ховриных «...хотя и назван князем, но явился в Москву не боярином или князем-воином с дружиною, как приходили другие иноземцы, а человеком гражданским, торговым» (32).

Советские исследователи М.Н. Тихомиров и С.Б. Веселовский на этом основании поставили под сомнение достоверность генеалогии Ховриных-Головиных.

Согласно М.Н. Тихомирову родословие Ховриных, возводящее их род к князю Стефану появляется в Государевом Родословце (который позже стал источником Бархатной книги) только в середине XVI века, то есть, спустя более полутора столетий, после выхода на Русь предполагаемого родоначальника знатного семейства. Это позволило Тихомирову вообще объявить князя Стефана фигурой мифической, а основателем рода назначить Сурожского гостя Кузьму Коверю (Ковыря, Ковра, Коверя) (33), чье имя упоминается в «Сказании о мамаевом побоище», и в одной из поздних версий (так называемый Забелинский список конца XVII века) имеет форму Ховрин (34).

В свою очередь С.Б. Веселовский, в справочнике, посвященном этимологии русских фамилий, вывел происхождение названия рода Ховрины, не от Комнинов, а от «Ховра -
неопрятный, неряшливый человек, ротозей (Даль); отсюда  хавронья - свинья Ср. под Москвой селение Ховрино» (35).

Подход Тихомирова, основанный на гиперкритицизме, породил еще один исторический миф, априорно не требующий доказательств. Примером использования мифологического мышления в научных статьях может считаться публикация В.А. Кучкина «Начало московского Симонова монастыря», где Стефан Ховрин без обиняков объявляется фигурой фантастической (36).

Обычный здравый смысл подсказывает, что даже если Ховрины и были сурожскими купцами, а затем их потомки, спустя полтора столетия, решили приписать себе княжеское происхождение, то им абсолютно не было необходимости выдумывать никогда не существовавшего исторического персонажа. Достаточно было просто объявить князем родоначальника своей семьи. Присутствие в Москве XIV века еще одного возможного родственника Стефана Ховры никак не может являться доказательством того, что самого Стефана никогда не существовало.

И действительно в посвятительной надписи на Евангелии XV века, которое Владимир Григорьевич Комрин подарил Симонову монастырю, его отец значится как Григорий Стефанович Комрин (37), т.е. личность Стефана Ховры приобретает более, чем реальные очертания.

Обращает на себя внимание, что в этом древнем памятнике используется форма имени Комрин. Сами Головины считали это искажением греческой императорской фамилии Комнин, которая затем преобразовалась в Ховрин (Комнин – Комрин – Ховрин). Но в остальных известных нам документах говориться о Ховре и Ховриных.  

Х.Ф. Байер, который является противником гипотезы Васильева и Брауна о византийском происхождении правителей Феодоро, вынужден, однако признать, что греческая фамилия Гаврас на русском должна звучать как Хавра.  Дело в том, что произношение греческой буквы «гамма» не равно произношению русской буквы «Г». Такого звука в русском языке нет, и ближе всего к нему «Х». Греческая «бета», которая встречается в греческом написании фамилии Гаврас, передается на русский язык как «В», а изменение редуцированного «а» на «о» является вполне допустимым оглушением гласного при перенесении слова из одного языка в другой (38).  Кроме того, Р.М. Бартикян, доказывающий армянское происхождение Гаврасов, утверждает, что изначально их фамилия произносилась как Хавра (39).  

Таким образом, происхождение Ховриных от Гаврасов весьма вероятно. Эта византийская аристократическая семья известна по источникам с X века. Своего расцвета она достигла на рубеже XI-XII веков, когда три ее представителя были правителями фемы Халдия со столицей в Трапезунде. Гаврасы путем браков вошли в комниновский клан. Как минимум двое из них   добавляли к своей фамилии Комнин. Несмотря на это, с созданием государства Великих Комнинов в Трапезунде Гаврасы оказались выдавлены за пределы их империи. В палеологовской Византии в XIV-XV веке Гаврасы, также как и другие старые знатные роды, быстро обеднели в связи с общим кризисом охватившим империю (40).

Гаврасы занимались в том числе и торговлей. Один из них назван в качестве торгового партнера византийского купца, торговавшего с Крымом, чья приходно-расходная книга была недавно опубликована (41).  Стоит отметить, что в Византии времен Палеологов торговлей занимались многие аристократы, например Нотары, тесно связанные с правящим императорским домом. Для византийских греков аристократический титул и купеческий род деятельности были вполне совместимы. Поэтому принадлежность Ховриных к корпорации сурожских купцов нельзя рассматривать как аргумент против их происхождения от Гаврасов.

Но с другой стороны, даже если Ховрины происходят от Гаврасов, само по себе это не доказательство того, что они являлись князьями Феодоро. Дело в том, что ни в одном из дошедших до нас памятников не называется родовое имя правившей на Мангупе династии. Возможно, что Гаврасы, чья деятельность была связана с черноморскими портами Гераклеей, Амисом, Синопом и Трапезундом, занялись торговлей. Один из членов этой семьи открыл предприятие в Суроже. Сурож, в свою очередь, был тесно связан с Русью, где существовала мощная корпорация сурожских купцов, контролировавшая южное направление русской торговли. Неудивительно, что после захвата города генуэзцами в 1365 году, многие сурожане выехали на Русь. Гаврасы-Ховры могли быть в числе этих купцов. В семье Ховриных сохранились предания о крымских корнях, которые позже трансформировались в Головинскую легенду о семейных вотчинах в далекой Тавриде.   

Однако, если ни один источник, связанный с княжеством Феодоро не упоминает Гаврасов то, что же, кроме смутного упоминания Манкупа как вотчины Стефана Ховры, может свидетельствовать о связи Ховриных с Феодоро? Васильев и Малицкий еще одним доказательством, правда, не очень надежным, считают поминовение в синодике Головиных: «Помяни, Господи, князя Стефана, нарицаемого в иночестве Симона и чад его: Григория, Алексея, иже в Балаклаве убитого» (42). Григорий Стефанович Ховрин – сын Стефана Ховры, известный по московским документам. Алексей – правитель Феодоро (ок.1403 – ок.1444/46), неоднократно воевавший с генуэзцами за Чембало (Балаклаву).

Текст молитвы в работах Васильева и Малицкого приводится со ссылкой на книгу Н. Головина «Несколько слов о роде греческих князей Комниных», опубликованную в 1854 году. Мы не можем подтвердить (или опровергнуть) это свидетельство о смерти князя Алексея другими источниками, так как их у нас слишком мало. Если мы примем новомодную версию о том, что правители Феодоро никак не связаны с Ховрами-Гаврасами, то нам, скорее всего, придется признать Н. Головина автором исторической подделки.  

Как известно, фальсификаторы  в большинстве случаев опираются не на архивные документы, а на общедоступные книги. В данном случае основой для подлога могла послужить работа П. Кеппена «Крымский сборник о древностях южного берега Крыма и гор Таврических», увидевшая свет в Санкт-Петербурге в 1837 году. Здесь в главке о Балаклаве упомянут князь Алексей, приведена его строительная надпись, а также цитаты генуэзских хронистов о войне феодоритов с генуэзцами за Чембало в 1433-34 гг. Однако обвинение авторитетного историка в фальсификации необходимо должным образом обосновать, чем не утруждают себя разоблачители «Головинской легенды».

Так или иначе, верификация синодика Головиных может расставить точки над i в этом вопросе. Если удастся доказать, что процитированная выше поминальная молитва появилась раньше публикации книги Кеппена, то это не только снимет с Н. Головина все подозрения, но и станет тем недостающим звеном, которое доказывает связь между Гаврасами, Ховриными и князьями Феодоро. Тогда поиски новых исторических претендентов на престол княжества можно будет признать несостоятельными.

Отметим также, что в пользу достоверности Головинских семейных преданий можно привести одно косвенное свидетельство. В книге Петра Казанского «Родословная Головиных, владельцев села Новоспасского» (Москва, 1847 год) читаем: «Преподобный Кассиан, Углицкий Чудотворец, родом Грек, почитается также ближайшим родственником князя Стефана Васильевича Ховры» (43). Дело в том, что в научных кругах версия о связи Кассиана Грека с мангупскими князями была обоснована только во второй половине XIX века Ф. Бруном, причем без опоры на Головинские предания, подтвердив тем самым их историческую достоверность.

В заключение краткий вывод ко всему вышеизложенному: Верификация Головинских генеалогических источников может пролить свет на один из самых интригующих вопросов истории Крыма – происхождение правящей династии княжества Феодоро.

Андрей Васильев, председатель «Общества Святого Феодора Гавраса»,

© graal.org.ua

 

(1) Braun F. Die letzten Schicksale der Krimgoten.- Berlin, 1890. - p. 44-45.
(2) Из хроники Михаила Сирийца // Письменные памятники Востока. 1974. М. Наука. 1981 – р. 612.
(3) Vasiliev A. Goths in Crimea. – Cambridge, 1936. - p.157-158.
(4) Alexis G. C.Savvides. Theodore Gabras, the Lord of Amisos, in the beginning of the 13-th century//\ The Archive of Pontus - #40. -  1985.- р. 45-46.
(5) Малицкий Н.В. Заметки по эпиграфике Мангупа // Известия государственной академии материальной культуры (ИГАИМК).
(6) А. Л. Якобсон . Средневековый Крым. М.—Л., 1964,
(7) Bryer A.A. A bysantine family: the Gabrades, c.979-1653// Historical journal, univ. of Birmingham. – Vol. 12. – № 2.- 1970
(8) Домбровский О. Н., Махнева О. А. Столица феодоритов. Симферополь, 1973
(9) Фадеева Т. М., Шапошников А. К. Княжество Феодоро и его князья. Симферополь, 2005.
(10) Степаненко В.П. Легенда о Гаврах и Херсонес в русской и советской историографии//Историография Балканского средневековья.-Тверь,1990.-С.87-95; Степаненко В.П. Владетели Феодоро и византийская аристократия XV в.//АДСВ.-2001.-Выпуск 32.-335-353
(11) Степаненко В.П. Владетели Феодоро. – с.337.
(12) Там же. – с.350.
(13) Байер Х.-Ф. История крымских готов как интерпретация Сказания Матфея о городе Феодоро. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2001г.
(14) См. например: Самир Хатко. Черкесская династия в крымской Готии. 1403 - 1475 гг. Мыц В.Л. Каффа и Феодоро в XV веке: контакты и конфликты. - Симферополь, 2009. – с.509.
(15) Подробнее об этих исторических неточностях можно прочитать в публикации на сайте «Общества Святого Феодора Гавраса»: А. Васильев Черкесы и государство Феодоро
(16) Х.Ф. Байер. Указ.соч. – 390.
(17) Славяно-молдавские летописи XV-XVI. М. 1976 – с.49.
(18) См. публикацию на сайте «Общества Святого Феодора Гавраса»: Фадеева Т.М. Правители княжества Феодоро или «черкесский след».
(19) Цит. по Байер. Указ.соч. – с. 211.
(20) Мыц. Указ. соч. – с. 157-158.
(21) Цит. по Байер. Указ.соч. – с. 218.
(22) Дунаев Б.И. Преподобный Максим Грек и греческая идея на Руси в XVI веке.-  М., 1916 – с.16.
(23) Ф. Брун. Черноморье. -  ч. II. – Одесса, 1880 – с.231.
(24) Житие и подвизи преподобнаго отца нашего князя Констянтина Манкувскаго, римлянина-грека, нареченнаго во иноцех Касияна. — ГПБ, Погод., 1563, Сборник-конволют XVII в., лл. 62—79;
(25) Бархатная книга. Родословная книга князей и дворян российских и выезжих. - Москва, 1787 – с. 270
(26) Кеппен П.И. Крымский сборник о древностях южного берега Крыма и гор Таврических. – Спб. -  1837.  – с. 290-291.
(27) Казанский П. Село Новоспасское, Деденево тож и родословная Головиных, владельцев оного. - М., 1847 –с.1.
(28) П.В. Долгоруков. Российская родословная книга. Ч. III - Санкт-Петербург, 1858. - c. 105.
(29) Малицкий Н.В. Заметки по эпиграфике Мангупа // Известия государственной академии материальной культуры (ИГАИМК). – 1933. – Вып.71. - с.25.
(30) Васильевский В.Г. Труды. – III. – Петроград, 1915 – CCII.
(31) Аргументы М.В. Соловьева изложены им здесь
(32) Забелин И.Е. История города Москвы. М., 1905. -  С. 267.
(33) Тихомиров М.Н. Древняя Москва. XII–XV вв. В кн.: Средневековая Россия на международных путях. XIV–XV вв. М., 1992. С. 91.
(34) Дмитриев Л. А. О датировке «Сказания о Мамаевом побоище» // Труды отдела древнерусской литературы. — М., Л.: Изд-во АН СССР, 1954. — Т. X.  – с.193.
(35) С.Б. Веселовский. Ономастикон.
(36) Кучкин В.А. Начало московского Симонова монастыря// Культура средневековой Москвы XIV–XVII вв. - М., 1995.
(37) Казанский П. Указ.соч. – с.11.
(38) Байер Х.-Ф. История крымских готов как интерпретация Сказания Матфея о  городе Феодоро. --Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2001.- с.204.
(39) Бартикян, Р. М. (1987) О византийской аристократической семье Гаврас. Պատմա-բանասիրական հանդես, № 4 . pp. 181-193
(40) Подробнее о роде Гаврасов на сайте «Общества Святого Феодора Гавраса».
(41) Schreiner P. Texte zur spatbyzantinischen Finanz - und Wirtschaftsgeschichte inHandschriften der Biblioteca Vaticana. Citta del Vaticano: Bibl. Apost. Vatican, 1991; n° 20,21,49,99.
(42) Vasiliev A. Goths in Crimea – р.199, Малицкий. Указ.соч. – с.38-39.
(43) Казанский. Указ. соч. – с.2.

Комментарии