Как учиняли Русь

В 1850 году было принято решение о возрождении Инкерманского пещерного монастыря. Автором идеи создания «крымского Афона» на этот раз уже под юрисдикцией не греческой, а российской церкви выступил архиепископ Иннокентий Таврический.

Этот иерарх прославился как аскет и подвижник. Достаточно сказать, что уже будучи немолодым человеком он самостоятельно поднимался из Алушты на вершину Чатыр-Дага, где в одиночестве совершал службу. Именно он стоял у истоков возобновления большинства крымских средневековых монастырей. В 1997 году Иннокентий Таврический был причислен Украинской православной церковью Московского патриархата к лику святых.

Но самое большой урон монастырям Инкерманской долины нанесли все-таки не войны, а вполне мирная человеческая деятельность.

При строительстве железной дороги в конце XIX века были уничтожены пещерные скиты в Георгиевской и Троицкой балках. С другой стороны реки работал карьер, чья деятельность привела к гибели монастырских комплексов на Загайтанской скале и монастыря святого Ефвграфия. Также почти ничего не осталось в результате деятельности человека от монастырей на Северной стороне и у станции Инкерман.  В базилике Святого Георгия сравнительно недавно во времена бесхозного существования проходили съемки какого-то фильма. Тогда и снесли колонны, украшавшие храм, но мешавшие кому-то.

Попытки реконструкций оставшихся храмов нанесли непоправимый урон их первоначальному облику. Мы уже говорили о том, что в начале прошлого века монахами были уничтожены средневековые фрески в храме святого Евграфия.  При строительных работах менялась планировка церквей в соответствии со вкусами новых заказчиков, так что нынешние храмы уже мало походят на первоначальные.

Вместе с чистотой, святостью и благодатью православия мы "приняли от греков яд религиозного национализма, - писал отец Сергий Булгаков в работе «У стен Херсонеса», - Вселенская религия всех языков, всенародная и сверхнародная, была осознана исключительно как московское православие, (даже и греческое православие взято под сомнение)».

Беда и в том, что то, что в XIX веке воспринималось как «истинно-православное» брало свое начало не столько с родины христианства – православного Востока и даже не из Московской Руси, сколько из душного петровского Петербурга. Партесное пение, академические иконы, помпезные соборы с золотыми куполами – все это считалось на Афоне и других православных центрах ересью. Русские платили Востоку взаимной нелюбовью. Строгость и аскетизм средневекового христианства вызвали лишь насмешки над его «бедностью».

В результате у архитекторов и их заказчиков появилось искушение таким образом «подправить» средневековый византийский стиль, чтобы он больше напоминал отечественный, национальный. Эти тенденции нашли отражение в формировании так называемого русско-византийского стиля (его также более точно называют ложно-византийским). Храмы в этом стиле строились в рамках правительственной программы в бывших провинциях Византийской империи, оказавшихся под российским влиянием на Кавказе, в Крыму, а также в Святой Земле и должны были утверждать преемственность Российской Империи от Византийской.

Но этот, разработанный в Петербурге стиль имел мало общего, и с традиционным русским, и византийским искусством, представляя собой подчас множество механически соединённых разнородных архитектурных деталей. Яркими примерами этого стиля стали построенные в Инкермане в XIX веке наземные храмы Святой Троицы и Святого Пантелиимона. В последнем эклетически намешаны элементы восточно-христианской, русской и классической архитектуры, иногда абсолютно несовместимых между собой. Так, традиционно восточный купол, оказался пробит снизу вверх русской луковицей на тонкой ножке.

Как справедливо отмечал крупнейший знаток русского зодчества Л.В.Даль (1834—1878 гг.) сходство подобного рода церквей «с настоящими византийскими храмами — более чем сомнительно...» и одновременно к стилю этих «мнимовизантийских построек нельзя применять эпитета «русский».

Сегодня эту эклектику не только бережно восстанавливают, но и вносят новые детали – покрывая купола и луковицы золотом, чего никогда не было в византийских постройках. Дело в том, что византийский храм, для которого согласно Освальду Шпенглеру характерно «чувство пещеры», обращен внутрь, также как и византийский взгляд на мир и человека в целом, не нуждаясь в наружных украшениях.

 

 

 

Так что, то, что мы видим сегодня в Инкермане и других восстанавливаемых Средневековых монастырях не имеет почти никакого отношения к настоящей византийской традиции. Увы, пресловутая «связь эпох» переросла сегодня в стремление обращаться исключительно к сомнительному наследию Синодального, петербургского периода в Русской церкви с его посредственной эклектикой и подчиненностью церкви по сути светскому государству.

Часть 2

© Андрей Васильев.
© graal.org.ua