Самое поразительное, что мистические практики суфизма во многом смыкались с эзотерическим христианством. И хотя суфизм это чисто мусульманское явление и его практика невозможна вне уммы, между эзотериками разных конфессий всегда намного больше общего, чем между представителями внешних экзотерических форм религии.

Достаточно сказать, что само слово зикр (поминание) находит точный аналог в эзотерической молитвенной практике сирийских христиан «духрана» (память) и этот термин долгое время использовался у суфиев наравне с зикром.

Христианские влияния прослеживаются и у многих суфийских мистиков. Так, ибн-Араби, автор «Гемм мудрости» утверждал Богочеловеческую природу Иисуса как предел совершенства, доступного для тварных существ, полагая, что его совершенство выше совершенства Мохаммеда. 

То колоссальное влияние, которое оказала христианская мистика на учения суфиев нельзя объяснить лишь одними заимствованиями. Вполне вероятно, что многие христианские эзотерики принимали внешние формы ислама, оставаясь при этом тайными христианами.

Подтверждения этому мы находим и в письменных источниках по Средневековому Крыму. В 1332 году Крым посетил арабский путешественник Ибн-Баттута. Он прибыл из Синопа в Керчь, посетил Кафу (Феодосию), Судак, Солхат (Старый Крым). 

Ибн-Баттута родился в Марокко и принадлежал к берберской семье (а берберы фанатично ненавидели христиан), поэтому он был крайне удивлен тем, что наблюдал в Крыму. Вот как он сам пишет об этом:

Позже, побывав в Старом Крыме, путешественник познакомился с суфийским шейхом Эльхарасани (из Хоросана), у которого было свое теккие. Шейх сообщил ему, что «чертою этого города живет монах христианский в монастыре, служа в нем Богу, да усердно постясь». «Он (шейх) очень желал от меня, чтобы я сопутствовал ему при посещении его (монаха), но я отказался. Потом я раскаивался, что не видел его». Свидетельства Ибн-Баттуты не только указывают на мусульманско-христианский симбиоз, но и на то, что суфийские и христианские мистики поддерживали контакты между собой.

Некоторые авторы видят в этом лишь «начальный» этап распространения ислама в Крыму, но из источников известно, что и 300 лет спустя, когда Крым был полностью мусульманским, в нем жили весьма «странные» суфии.

В 1666 году турецкий путешественник Эвлия Челеби был шокирован встречей с крымским суфием представителем местного братства чуюнчили, шейхом которого был Мехмед-эфенди из селения Чуюнчи в Восточном Крыму.

Тесно связано с распространением суфизма в Крыму почитание так называемых «азизов». «Азизами» татары называли гробницы святых, которые были местами поклонения и чудесных исцелений от разных болезней. Как утверждал в работе «Крымские азизы» татарский просветитель Исмаил Гаспринский, многие из них были почитаемы еще в христианские времена, и «греки, принявшие ислам, сохранили память об издревле почитаемых местах и приучили остальное население к такому же почитанию, хотя и в измененном, исламизированном виде».

Высказывалось даже предположение, что «азиз» - это искаженное греческое слово «айос» - Святой.

Одним из самых почитаемых «азизов» был азиз на территории бывшего христианского Косьмо-Дамианского монастыря, известного своим чудотворным источником - Саглык-су азизи. Считалось, что человек, выкупавшийся, в этом целебном источнике получал исцеление от меланхолии – «душевной тесноты», как выражались татары. Другой азиз находился на горе над территорией инкерманского пещерного монастыря. Уже в начале 20 века легенда об этом святом была забыта, хотя и сохранялось место поклонения, огороженное оградой из невысоких камней «древней кладки». Азиз в селе Высокое представляет собой развалины древнего православного храма Успения Богородицы.

Суфизм стоял у истоков некоторых оккультных наук, которые позже были заимствованы христианскими мистиками. Именно с арабского востока пришла в Европу такая наука как алхимия. Из источников известно, что крымские суфии были весьма искушены в «науке кяф», как называли тогда алхимию. Эвлия Челиби, считавший до посещения Крыма алхимию чистым шарлатанством, встретился в Кафе с неким Ибрахимом-эфенди, достигшего высокой степени совершенства на пути тайных наук и мистики. Знакомство с этим эзотериком заставило турейкого путешественника признать, что алхимия «несомненная наука и несомненная истина, несомненный источник познания».

С 19 века суфийские ордена со всех сторон подвергаются нападкам и преследованиям. Главным образом это было связано с проникновением на восток форм западного рационалистического и секулярного мышления. При этом атаки на суфиев шли не только со стороны мусульманских «западников», но и со стороны тех, кто декларировал необходимость возвращения к истокам закона (ваххабиты).

Волна гонений начинается во многих странах и не прекращается до сих пор, убеждения суфиев оказываются под запретом, практика орденов осуждается, дервиши становятся предметом насмешек и иногда расплачиваются жизнью за свои убеждения. Крымские ордена были тесно связаны с Турцией, где прогресситские течения постепенно берут вверх с середины 19 столетия. Один из османских политических деятелей этого периода утверждал, что пока существуют суфийские братства «цивилизации нет хода в Турцию». В 1925 году суфийские ордена в кемалистской республике были официально запрещены.

Между тем, в Крыму суфийские братства продолжали существовать и в 20 веке, пережив даже первые годы большевистской власти, поскольку у них были весьма влиятельные союзники в советском аппарате.

5 мая 1921 году постановлением Малого Совнаркома при ВЧК был создан так называемый 8-й спецотдел, официальной сферой деятельности которого была криптография. Этот отдел, подчинявшийся непосредственно Центральному комитету партии занимался радио и радио-технической разведкой, дешифровкой телеграмм, пеленгацией, радиоперехватом, разработкой шифров. Но этот отдел занимался не только охраной государственных тайн. В сферу его деятельности входили эксперименты по передачам мыслей на расстояние, поиск альтернативных (в том числе магических) источников энергии и следов древних цивилизаций. А одному из его сотрудников было даже поручено поймать «снежного человека». Возглавлял отдел Глеб Бокий, еще до революции бывший членом оккультного общества мартинистов.

Одним из консультантов отдела был ученый мистик Александр Барченко. В 1926 году в Крым прибыла группа сотрудников и консультантов отдела по криптографии. Они поселились в Бахчисарае на улице Азиз. По одной из версий – задачей экспедиции было исследование крымских «пещерных городов» с целью найти следы доисторической цивилизации, в существование которой верили Барченко и его единомышленники. По другой версии, ее участники искали загадочный «камень с Ориона» - Святой Грааль, представлявшийся им в качестве колоссального источника энергии, изобретенного древними.

Сам Барченко в ходе допросов признавал, что у него была еще она цель – установить контакт с представителями крымских суфийских братств. Этот контакт должен был быть установлен в рамках подготовки в Москве съезда религиозно-мистических обществ России и Востока, в котором должны были принять участие среди прочих хасиды, исмаилиты, караимы, суфийские дервиши, тибетские ламы, а также представители русских сект старообрядцев, кержаков и голбешников. "В этих условиях, - отмечал позже Барченко на допросе, - я выезжал из Москвы в разные районы Союза: в Крым, в Ленинград, на Алтай, в Уфу, в бывшую Самарскую губернию, а также в Кострому".

Чем закончилась поездка группы Барченко в Крым неизвестно, материалы по этой экспедиции до сих пор засекречены. В 1937 году Александр Барченко был арестован и год спустя расстрелян. Большинство документов по его делу уничтожено.