Целью настоящего сообщения является введение в научный оборот памятника, представляющего собой щиток бронзового перстня с обломанными кольцом, на который нанесён чётко читаемый, имеющий явно христианскую принадлежность, рисунок. Со слов находчика, перстень обнаружен на отсыпке грунта ограбленной древней могилы на позднескифском некрополе у с. Суворовка Бахчисарайского района. Захоронения на этом могильнике ориентировочно датируются в пределах II-V вв. В пределах этого этапа, скорее всего, ближе к его концу, лежит и дата изготовления данного перстня.
Поскольку перстень имеет однозначно христианский характер, он имеет значение для решения вопроса о проникновении христианства в среду варварских народов Крыма. Относительно ранних христианских артефактов в крымских памятниках написано немало. Наиболее ранним безусловно христианским предметом из крымских захоронений является перстень из боспорского некрополя у с. Ново-Отрадное, который по комплексу датируется второй половиной II- первой половиной III вв. /Юрочкин, 2002, с.27-28/. Что касается датировки нашего перстня, то исходя из времени бытования крестов подобного облика, скорее всего, следует говорить о IV-V вв.
На наш взгляд, будет не лишним начать с краткого обзора истории появления перстней и утилитарного их предназначения, как таковых. Отсутствие ярких хронологических свидетельств не позволяет оперировать ни точными датами, ни, даже ориентировочно, указать исторические периоды возникновения традиции оборачивать пальцы металлом. Поскольку наши предки были уверены в наличии не столько твёрдости, сколько силы в различных предметах, то считали, что прямой контакт с ними способствует передаче этих сил человеку, в подобном контакте пребывающем. Таким образом, перстни приобретали новое назначение, а именно – становились оружием в мире духовном. В то же время, они выступают оберегами от болезней, своего рода мистическим целительным средством. Чтобы усилить магическую мощь перстня, его изготавливали из различных материалов, металлов и их сплавов, инкрустировали, в том числе и камнями, наносили магические формулы, пантакли, астральные знаки и символы, и многое другое.
Часто перстни использовались как предмет роскоши, в качестве знака отличия, поощрения или награды, а то и просто платёжного средства. Хорошо известно использование перстней в целях повышения популярности некоторых царей и династов (эллинистические династии) или политиков (республиканский Рим) посредством нанесения на щиток их портретов. Такие перстни широко раздавались как «верноподданным», так и иностранцам, при этом сама процедура носила характер откровенной политической пропаганды.
Предлагаемый к рассмотрению памятник, представляет собой плоский, округлой формы щиток, на котором чётко прочитывается рисунок, с остатками кольца, или «усов», имеющий около сантиметра в диаметре. Рисунок заключён в окружность, а его центральной фигурой является четырёхконечный крест, оканчивающийся в верхней своей части греческой буквой «ро». С обеих сторон горизонтальной балки креста расположено по одной пяти-лучевой звезде, по одной в каждом квадранте щитка, и по одной птице, сидящей на земле, по обе стороны от основания креста.
Собственно крест можно уверенно соотносить с образом Христа, завещавшего своим ученикам быть простыми, как голуби (Мф. гл. 10, ст. 14) и посылавшему их, дав власть над нечистыми духами, по два (Мр.,гл 6, ст. 7), что может служить основанием для изображения именно двух голубей у нижней части креста. Образ голубя, как провозвестника, проходит через библейские книги, начиная с 8-го стиха 8-й главы книги Бытия, где он возвращается к Ною с благой вестью об окончании потопа в виде свежего масличного листа, что оправдывает аналогию между апостолом и голубем. А для того, чтобы обозначить некую возвышенность скрытых за символом персонажей, под ногами птиц проведено по короткой черте, подразумевающей землю, под которой имеется пространство, отведённое нижнему, скорее всего, потустороннему, подземному миру.
Буква «ро» может указывать на следующие эпитеты: «раввуни» - учитель; «rabdouomeo»– судья, разрешитель споров; «rabdos» - лоза, как и многие другие, применяемые ко Христу, а также - «rachis» в смысле хребет, основа. При таком подходе четыре звезды будут заменять не подлежавшее произношению четырёхбуквенное имя Бога, и, разнесённые по четырём квадрантам, могут символизировать как четыре стороны света, так и четыре стихии, как это представлено в апокрифичном Евангелии от Фомы: «Хозяйство мира – из четырёх видов, в хранилище их содержат; из воды, земли, воздуха и света» (ст. 115). Кроме того, представляется возможным сделать предположение, что в совокупности, звёзды, с находящейся между ними буквой «ро», являют собой простую замену имени «Иисус», также состоящего из пяти букв практически во всех языках. Греческие философы, как и философы иудейские, усматривали в человеке три составляющие, низшая из которых анима, душа животная. В иудаизме низшее начало называется нефеш, а буква, передающая звук «ш» используется для его символического обозначения. Кроме того, животное начало рассматривается как сила дьявольская, а вставленная в середину имени «Иегова» приводит его к имени «Иешуа». Операции с буквами иврита произвели целый ряд символов, пользуемых и в наши дни. А, поскольку ни один источник не приводит каких-либо спекуляций с хорошо известной аббревиатурой ICHTHUS, разумно будет остановиться на каббалистической символике. Так, например, когда в человеке преобладает животное начало, и довлеет над ним, букву иврита «шин» размещают на голове человека, что впоследствии было преобразовано в рога, с завитком волос между ними и принято для изображения Сатаны, как противящегося Богу. А вот как представлена противоположность Сатане в православной молитве Честному Кресту, в которой об Иисусе сказано следующее: «Во ад сшедшаго, и поправшаго силу диаволю, и даровавшаго нам крт свой чтный…» (ст. 5). Символическим изложением этого постулата является прямой четырёхконечный крест, в основании которого размещён всё тот же символ, имеющий вид полумесяца, замещаемый греками, по причине своего сходства, буквой «омега». Таким образом, имя Сына Человеческого при утрате животной составляющей, в рассматриваемом случае хребта, становится тем самым священным четырёхбуквенным именем, в чём и сокрыт тайный смысл учения о божественной природе человека.
Довольно чёткая проработка деталей позволяет видеть, что упомянутые выше звёзды, состоят из Х образного креста, к которому прибавлен пятый луч. В таком исполнении возможно усматривать как, подобное вышеизложенному, символическое отображение элемента доктрины, так и просто удобный и отработанный технологический приём изображения миниатюрных пяти-лучевых звёзд. И в этом вопросе наиболее убедительно выглядит предположение, что в первую очередь требовалось всё же, как можно полнее символически передать философскую концепцию, что могло со временем стать стандартным технологическим приёмом.
Окружность, в рассматриваемом контексте памятника, будет символизировать границы вселенной, предназначенной к перерождению в царство Божие.
Новый Завет предполагает немало тем и сюжетов, но данный орнамент, на наш взгляд, весьма ёмко и точно передаёт основу основ Христианства. А это может позволить предполагать, что рассматриваемый памятник являл собой не отличительный знак христианина, наподобие нательного креста, а нечто вроде креста наперсного, как атрибут духовного лица, вероятно проповедовавшего «у варвар».
Не вызывает сомнений, что христианство заимствовало традицию ношения перстней в устоявшемся к тому времени иудаизме. Ярким свидетельством этому служит притча «о блудном сыне», согласно которой отец приказывает слугам принести вернувшемуся, промотавшему своё имение, сыну не только перемену одежды, но и перстень (Лк. 15, ст. 22), как знак его сыновства, а значит - власти. Видимо, перстень у ранних христиан, согласно притче, и служил отличительным знаком не только их принадлежности к святому семейству, но и богосизбранности, и, по всей вероятности, был знаком определённого уровня посвящения, что впоследствии применяли масоны. А согласно хирологии, такой перстень следовало носить на пальце, соответствующем Сатурну, как управителю времени и смерти – Хроносу, в знак торжества и превосходства над его и её властью, что является лейтмотивом пасхального богослужения.
Кроме того, памятники такого рода свидетельствуют, что христианство формировалось как греческая форма иудаизма, в которой приоритетным стало учение о месте человека в мире и его божественной природе, а главным направлением веры явилась культура её возрождения. По крайней мере, к таким выводам приводят Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова, датируемая автором тридцать восьмым годом египетского царя Эвергета, Кумранские находки и сам факт перевода текстов Ветхого Завета на греческий в III в. до н.э., известный как Септуагинта. А главное – отсутствие исторических свидетельств об идейных расхождениях и конфликтах между ранним христианством, иудаизмом и греческим учением гностиков. Даже приводимый евангелистами факт казни Иисуса, именуемого Христом, становится поводом для разделения Пасхалии лишь в IV в. н.э., как это было установлено в 325 г. на Никейском соборе, чтобы не допустить совпадения дня христианской Пасхи с иудейской: «Св. Пасха празднуется в первое воскресение после мартовского полнолуния, если это полнолуние случится 19 Марта (по старому стилю) или ранее, то Пасха празднуется в первое воскресение после апрельского полнолуния, наконец, если в обоих случаях полнолуние придётся в пятницу, субботу или воскресение, то празднование Св. Пасхи откладывается до следующего воскресения. (При этом 21 Марта служит пределом, которого никогда не должен достигать первый день Св. Пасхи.)». Кроме того, возникает возможность определения исторического периода, в который произошла замена логического обоснования христианского вероучения эмоциональным, завершившая, de facto, существование греческой философской школы. Что, видимо, и лежало в основе конфликта между сторонниками Ария и Николая, епископа Мирликийского.
Кроме того, памятники такого рода свидетельствуют, что христианство формировалось как греческая форма иудаизма, в которой приоритетным стало учение о месте человека в мире и его божественной природе, а главным направлением веры явилась культура её возрождения. По крайней мере, к таким выводам приводят Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова, датируемая автором тридцать восьмым годом египетского царя Эвергета, Кумранские находки и сам факт перевода текстов Ветхого Завета на греческий в III в. до н.э., известный как Септуагинта. А главное – отсутствие исторических свидетельств об идейных расхождениях и конфликтах между ранним христианством, иудаизмом и греческим учением гностиков. Даже приводимый евангелистами факт казни Иисуса, именуемого Христом, становится поводом для разделения Пасхалии лишь в IV в. н.э., как это было установлено в 325 г. на Никейском соборе, чтобы не допустить совпадения дня христианской Пасхи с иудейской: «Св. Пасха празднуется в первое воскресение после мартовского полнолуния, если это полнолуние случится 19 Марта (по старому стилю) или ранее, то Пасха празднуется в первое воскресение после апрельского полнолуния, наконец, если в обоих случаях полнолуние придётся в пятницу, субботу или воскресение, то празднование Св. Пасхи откладывается до следующего воскресения. (При этом 21 Марта служит пределом, которого никогда не должен достигать первый день Св. Пасхи.)». Кроме того, возникает возможность определения исторического периода, в который произошла замена логического обоснования христианского вероучения эмоциональным, завершившая, de facto, существование греческой философской школы. Что, видимо, и лежало в основе конфликта между сторонниками Ария и Николая, епископа Мирликийского.
К этому же времени формируется традиция ношения креста, которая может быть связана с экспедицией, организованной царицей Еленой и её сыном Константином, в целях поиска остатков креста, на котором был казнён основоположник христианства. При этом, отсутствие строгих (чётких) нормативных актов, принятых церковными властями в по поводу ношения, в том числе и духовенством, перстней, свидетельствует о том, что ещё до времени появления нательных крестиков, христиане имели необходимость в иерархических знаках отличия, которые со временем стали просто способом хранения церковной кассы. Сама же традиция ношения нательных крестов могла появиться как следствие:
К этому же времени формируется традиция ношения креста, которая может быть связана с экспедицией, организованной царицей Еленой и её сыном Константином, в целях поиска остатков креста, на котором был казнён основоположник христианства. При этом, отсутствие строгих (чётких) нормативных актов, принятых церковными властями в по поводу ношения, в том числе и духовенством, перстней, свидетельствует о том, что ещё до времени появления нательных крестиков, христиане имели необходимость в иерархических знаках отличия, которые со временем стали просто способом хранения церковной кассы. Сама же традиция ношения нательных крестов могла появиться как следствие:
- окончания существования так называемого арианства;
- безоговорочного принятия утверждения о целительной силе креста, что и было закреплено в церковном предании о воскресении умершего юноши;
- пересмотра статуса самого христианина от сына к рабу, и уподобление его Симону Киринеянину, который, как известно, нёс Крест Господень на Голгофу, в силу немощи самого Христа.
М. Баканов, Е. Туровский г. Севастополь
Используемая литература:
P. Piobe. Formulaire de haute magie. С-Пб, 1910
Библия, книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Синодальное издание.
Евангелие от Фомы в переводе М.К. Трофимовой (см.: Трофимова М.К. Историко-философские вопросы гностицизма. М., 1979. С. 163).
Юрочкин В.Ю. Древнейшие изображения Креста Господня//Православные древности таврики. Киев, 2002.